Показания обвиняемого

Уголовно-процессуальный закон трактует показания обвиняемого (ч. 1 ст. 77 УПК РФ) как сведения, сообщенные им на допросе в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде в соответствии с требованиями УПК.

Акцент в сторону формальных признаков в сочетании с жесткими требованиями, предъявляемыми уголовно-процессуальным законодательством к допустимости показаний обвиняемого, свойственными скорее смешанному типу судопроизводства, нарушает принцип системности, обеспечивающий структурное и функциональное единство процесса.

Неизменно вопрос касается оценки самого понятия "показания обвиняемого". Руководствуясь формальным признаком, рассматривая показания исключительно как сведения, полученные в процессуальных границах допроса, сведения, относимые к предмету доказывания, содержащиеся в иных заявлениях обвиняемого, будут потеряны.

Если же, сохраняя требование о содержании, несколько расширить границы понятия формы, возможно рассматривать в качестве показаний сведения об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, полученные и вне процедуры допроса. Иначе сведения, полученные от обвиняемого при производстве иных следственных действий (следственного эксперимента, производства опознания и т.д.), при рассмотрении судьей ходатайства о применении такой меры пресечения, как заключение под стражу, и в том числе при ходатайстве о применении сокращенной процедуры производства по делу, лишаются свойства допустимости и соответственно теряют статус доказательства. Если же как вид доказательства рассматривать протокол следственного действия, игнорируется специфика источника. Надлежащая форма сведений обеспечивается при таком подходе присутствием трех элементов: надлежащего средства доказывания, допущенного в процесс законом, - показания обвиняемого; источника - обвиняемого, связанных с его статусом специфических правил оценки информации; соблюдения порядка получения сведений.

Такой дифференцированный подход к ходатайству обвиняемого представляется более целесообразным. Критерий классификации, основанный на содержательном признаке, достаточно универсален. Объяснения, касающиеся предмета доказывания, следует считать показаниями. Заявления, носящие исключительно процессуальный характер, посредством которых обвиняемый реализует свои процессуальные права, следует считать иными объяснениями.

Двойственной представляется и природа заявления о согласии с предъявленным обвинением: отчасти реализующей право обвиняемого ходатайствовать о сокращенном производстве, и в этой части требующая признания за ним статуса процессуального ходатайства, отчасти содержащей сведения об обстоятельствах, входящих в предмет доказывания (согласие с обвинением, признание за истинные обстоятельств, изложенных в обвинительном заключении, и тем самым подтверждение их), что требует признания статуса признательных показаний.

Глава 40 УПК РФ, предусмотрев сокращенный порядок судопроизводства для преступлений, наказание за совершение которых не превышает изначально 5 лет лишения свободы, затем в связи с поправкой от 4 июля 2003 г. - 10 лет, устанавливает предел назначаемого наказания не свыше двух третей максимального срока или наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление. Пределы судебного решения ограничиваются деяниями, обозначенными в обвинительном заключении. С заявленным ходатайством о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства должны быть согласны государственный либо частный обвинитель и (или) потерпевший. Ходатайство принимается при условии заявления его обвиняемым, осознающим характер и последствия такого заявления, добровольно, после проведения консультации с защитником.

Каким же образом оценивать заявление обвиняемого в данном случае? Признание вины и согласие с обвинением при лингвистическом толковании, неоспоримо, тождественные понятия. Но возможно ли говорить о тождестве в процессуальном смысле?

Уголовно-процессуальный закон (ст. 314, 315 УПК РФ) именует подобные заявления ходатайствами. В формальном отношении это, безусловно, так. Но содержательный аспект такого заявления должен включать согласие с предъявленным обвинением. И не только с обвинением, но и с размерами предъявленного гражданского иска. В противном случае дело подлежит рассмотрению в обычном порядке, учитывая требование п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ об обязательном доказывании характера и размера вреда, причиненного преступлением. Судья, сообразно требованиям ч. 7 ст. 316 УПК РФ, обязан убедиться в обоснованности обвинения, с которым согласился обвиняемый, проанализировав собранные по делу доказательства. Суд вправе постановить обвинительный приговор сообразно требованиям п. 1 ч. 2 ст. 314, только выяснив, осознает ли обвиняемый характер своего ходатайства.

Согласие с обвинением означает, что обвиняемый либо признает изложенные в обвинительном заключении (акте) сведения соответствующими действительности, либо считает возможным счесть эти сведения некой субъективной судебной истиной.

Комментируя положения ст. 314 УПК РФ, авторский коллектив судей Верховного Суда РФ, основываясь на правовых позициях Верховного Суда РФ, Конституционного Суда РФ, отмечает, что удостоверение в добровольности заявления и осознании характера заявления осуществляется путем допроса обвиняемого. Судья выясняет, согласен ли обвиняемый с предъявленным обвинением в полном объеме, понятно ли ему обвинение.

Пояснения обвиняемого при ответе на вопросы судьи могут касаться предмета доказывания, что не позволяет рассматривать их только как объяснения обвиняемого, не являющиеся показаниями.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 декабря 2006 г. N 60 "О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел" в п. 5 трактует обвинение, с которым соглашается обвиняемый, как фактические обстоятельства содеянного обвиняемым, форму вины, мотивы совершения деяния, юридическую оценку содеянного, характер и размер вреда, причиненного деянием.

Согласие с обвинением в таком случае не что иное, как признание вины, а вина, безусловно, одно их важнейших обстоятельств, входящих в предмет доказывания. Однако признание вины традиционно рассматривается в процессе как разновидность показаний, но не голословное заявление о признании вины. В то же время этот вопрос не лишен нюансов.

Принципиален вопрос соотношения специфической цели, преследуемой введением института ускоренного производства и общих правил доказывания. Показания по общему правилу должны включать изложение обстоятельств совершения деяния. Но в рассматриваемом случае преследуется цель сокращения производства, в том числе и непосредственного исследования обстоятельств дела в судебном заседании.

Правила гл. 40 изначально рассматриваются как исключение из общего порядка, подчиненные принципу экономии. В изъятие из общих условий гл. 40 ни непосредственности исследования доказательств, ни рассмотрения вопроса о допустимости доказательств в судебном заседании не предусматривает. Логика требует распространения этих изъятий и на правила о содержании показаний.

Потому представляется, что заявление можно рассматривать как признание вины, где изложение обстоятельств совершения деяния заменяет согласие со сведениями, составляющими содержание доказательств, на которые опирается обвинение.

Определение уголовно-правовым законом правовой природы заявления о согласии с предъявленным обвинением, позволяет изъять такое заявление из рамок показаний, а значит, освободить от всех требований, к ним предъявляемых. Более целесообразным видится термин "признание вины", которым оперирует доктрина и практика стран, имеющих длительную традицию использования институтов сокращенного производства.

Ряд исследователей находят целесообразным для всех категорий дел предусмотреть возможность заявления ходатайства в подготовительной части судебного заседания. Практика применения норм гл. 40 получила такое направление. По этому пути пошла судебная практика Волгоградской, Амурской областей, Республики Хакасия.

Однако ч. 3 п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 декабря 2006 г. положила конец спорам о возможности и целесообразности заявления ходатайства о применении особого порядка судебного разбирательства в подготовительной части судебного заседания. Обвиняемый вправе заявить ходатайство в момент ознакомления с материалами дела, на предварительном слушании, если оно является обязательным, но до назначения судебного заседания.

Тем не менее такое толкование не снимает ряда практических сложностей. Пункт 4 (ч. 1) Постановления трактует неразъяснение органами предварительного расследования обвиняемому права ходатайствовать о применении особого порядка судебного разбирательства как нарушение права обвиняемого на защиту, что является основанием (сообразно п. 5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ) проведения предварительного слушания для решения вопроса о возвращении уголовного дела прокурору.

Но как разъяснение права, так и его реализация до судебного заседания сопряжены с рядом сложностей. Предварительное слушание предшествует не каждому судебному заседанию. Ряд актуальных вопросов вызывает порядок рассмотрения заявления при производстве у мирового судьи.

Пункт 8 Постановления Пленума ВС РФ от 5 декабря 2006 г. с учетом особенностей судопроизводства по делам частного обвинения определяет периодом подачи заявления срок от момента вручения лицу заявления потерпевшего о привлечении его к уголовной ответственности до вынесения судьей постановления о назначении судебного заседания.

При этом мировой судья в соответствии с требованиями ст. 11 УПК РФ при вручении заявления обязан в присутствии защитника разъяснить лицу, в отношении которого оно подано, право ходатайствовать о применении особого порядка судебного разбирательства и выяснить у него, желает ли он воспользоваться этим правом, а при проведении примирительной процедуры - выяснить у потерпевшего, не возражает ли он против удовлетворения ходатайства лица, привлекаемого к ответственности. Необходимым условием применения сокращенного производства является согласие частного обвинителя, таким образом, решение вопроса о применении сокращенного производства все равно на практике войдет во временные границы судебного заседания.

Для подачи ходатайства обязательно присутствие адвоката, который при рассмотрении дела мировым судьей может не присутствовать. Некоторые сложности возникают и при определении временных границ подачи заявления при осуществлении расследования в форме дознания, где преимущественно присутствует процессуальная фигура подозреваемого.

Таким образом, сложившаяся на практике тенденция рассмотрения заявлений в подготовительной и в начальной стадии судебного заседания не лишена целесообразности, поскольку позволяет не только снять ряд практических вопросов, но и создает дополнительные гарантии допустимости признания вины, некоторые гарантии от самооговора путем непосредственного устного рассмотрения заявления в судебном заседании и позволяет удостовериться в добровольности заявления и осознании характера заявления более детально.

Опасения, связанные с распространением понятия "показания обвиняемого" на заявление о согласии с предъявленным обвинением как рецидив особого статуса показаний обвиняемого, вряд ли можно считать обоснованными, учитывая специфику процедуры заявления такого согласия, прежде всего исхождением инициативы от обвиняемого, в отличие от классической англосаксонской "сделки с виной".

Реальный источник опасности видится не в применении сокращенных процедур, а в недостаточной законодательной регламентации, поспешном вживлении их в систему национального процесса без учета ее особенностей, низком уровне общественной морали. Любой, самый безопасный с теоретической позиции, институт на таком фоне может стать средством разрешения политических, социальных конфликтов.

Так, американской судебной культуре, где институт сокращенного производства имеет длительную традицию и опыт применения, что способствовало выработке соответствующих нравственно-этических критериев, самооговор не свойственен, чего нельзя сказать об опыте, сложившемся в некоторые не столь отдаленные периоды истории российского уголовного процесса.

Но опасения ряда авторов о сведении на нет положительного эффекта от сокращенного производства при распространении принципа экономии не только на преступления небольшой и средней степени тяжести, но и на тяжкие преступления вполне справедливы. Здесь процессуальные изъятия, свойственные сокращенному производству, выглядят не так привлекательно.

Сокращенное производство - исключительно, исключительны и правила оценки признания вины, сопутствующие ему. Распространение их на весь спектр уголовно-процессуальных отношений - признание за показаниями обвиняемого заранее установленной силы, что несет в себе опасность формальной оценки доказательства, которая плохо сочетается с целью правосудия. В этом случае теряет смысл весь сложный путь развития, пройденный российским доказательственным правом.

Еще Устав уголовного судопроизводства Российской империи одним из основных правил доказывания называл следующее: все доказательства имеют для дела одинаковое значение в пределах их связи с делом и допустимости.

Глобенко О.А.