Конфискация имущества

Федеральным законом от 27 июля 2006 г. N 153-ФЗ в УК и УПК РФ были внесены значительные изменения, затронувшие в том числе вопросы конфискации имущества и отношений, связанных с обеспечением ее исполнения.

Думается, наиболее существенным нововведением является тот факт, что конфискация имущества возвращена в сферу регулирования уголовного законодательства, которое в настоящее время определяет круг предметов, подлежащих изъятию, и регламентирует ряд иных связанных с этим вопросов.

На наш взгляд, такой подход законодателя имеет ряд положительных моментов. Полагаем, что введение материально-правовых оснований изъятия имущества позволило решить ряд вопросов, которые оставались открытыми в период, когда конфискация регулировалась исключительно нормами процессуального законодательства.

Так, серьезную проблему, на наш взгляд, составляло законодательное решение вопроса об изъятии денежных средств, полученных в результате преступных действий или нажитых преступным путем, которые находились на счетах или во вкладах. Сложность ситуации была обусловлена следующим. До внесения соответствующих изменений из систематического толкования п. 2.1 ч. 1 ст. 81 и п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК РФ следовало, что конфисковано могло быть только то имущество, которое признано вещественным доказательством по уголовному делу. В то же время в роли последнего не могут выступать безналичные денежные средства, ибо вещественные доказательства всегда "материализованы в виде отдельных предметов <...>". Однако безналичные денежные средства лишены признака овеществленности. Аналогичным образом складывалась и ситуация с бездокументарными ценными бумагами.

Что касается нынешнего состояния законодательного регулирования указанной проблемы, то, на наш взгляд, ситуация складывается следующим образом. Из взаимосвязи ст. 104.1 УК РФ и ст. 81 УПК РФ следует, что процессуальные нормы определяют судьбу того имущества, подлежащего конфискации, которое обладает овеществленностью и в силу этого признается вещественным доказательством. В то же время, исходя из содержания ст. 104.1 УК РФ, п. 8 ч. 1 ст. 73, п. 10.1 ч. 1 ст. 299, п. 4.1 ст. 307 УПК РФ, можно предположить, что конфискации подлежит любое имущество, в отношении которого доказана его соответствующая связь с преступным деянием. При этом не играет роли то обстоятельство, овеществлено ли такое имущество и может ли оно в силу этого быть признано вещественным доказательством.

Также в числе плюсов нового Закона необходимо отметить указание на конфискацию средств совершения преступления. Последние, как и орудия, связаны с преступным деянием, способствуют достижению преступного результата и потому также должны быть изъяты.

Кроме того, полагаем, что внесенные изменения способны повысить эффективность конфискации как принудительной меры, связанной с изъятием имущества. Во многом это обусловлено введением нормы, предусматривающей изъятие стоимости определенных предметов в случае, если изъятие этого имущества в натуре невозможно вследствие его использования, продажи или по иной причине, - ст. 104.2 УК РФ. Думается, установление данного механизма делает практически бессмысленными такие действия в отношении имущества, подлежащего конфискации, которые направлены на его сокрытие, отчуждение и т.п.

В свою очередь, повышению эффективности исполнения конфискации может способствовать состоявшееся расширение пределов наложения ареста на имущество. Так, предыдущая редакция ст. 115 УПК РФ допускала наложение ареста только на то имущество, которое потенциально могло быть признано полученным в результате преступных действий или нажитым преступным путем. Как можно заметить, данная мера не была способна обеспечить исполнение конфискации в том случае, если речь шла об орудиях, средствах совершения преступления и пр. Недаром некоторые авторы указывали, что "необходимо предусмотреть наложение ареста на имущество для обеспечения сохранности любого вещественного доказательства". Действующая редакция ст. 115 УПК РФ выгодно отличается тем, что позволяет арестовать любое имущество, которое согласно ч. 1 ст. 104.1 УК РФ может быть в дальнейшем конфисковано.

Еще одной удачной новеллой считаем действующую редакцию ч. 5 ст. 165 УПК РФ, согласно которой в случаях, не терпящих отлагательства, допускается наложение ареста на имущество до получения судебного решения. Такой подход способствует достижению оптимального баланса между целями уголовного судопроизводства и правами лиц, участвующих в деле, а также третьих лиц. С одной стороны, это позволит обеспечить достаточную оперативность действий компетентных органов и тем самым обеспечить реальное исполнение последующего изъятия имущества. С другой - рассмотрение жалоб заинтересованных лиц в короткие сроки, установленные ст. 165 УПК РФ, позволит избежать существенного ущемления прав собственников или владельцев арестованного имущества.

Однако следует сказать, что внесенные изменения не лишены определенных недостатков.

Во-первых, хотелось бы отметить не вполне удачное использование законодателем терминологии при конструировании соответствующих норм.

Прежде всего это касается самого термина "конфискация". Данный термин в его законодательном понимании подразумевает основание прекращения права собственности (п. 6 ч. 2 ст. 235 ГК РФ). Соответственно конфискацией в этом смысле может являться только изъятие орудий преступления и средств его совершения, принадлежащих виновному, а также имущества, указанного в п. "в" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, в случае если оно также принадлежит виновному на законных основаниях. Что касается имущества, упомянутого в п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, то, думается, ни у кого не вызовет сомнения следующее утверждение: данное имущество не может принадлежать виновному на праве собственности, поскольку получено в результате совершения преступления. Поэтому полагаем, что описывать указанный вид изъятия с помощью термина "конфискация" представляется некорректным.

Далее, в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ указывается, что нижеперечисленное имущество обращается в собственность государства. Вместе с этим ряд материальных объектов, указанных в п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, относится к предметам, запрещенным к обращению. Причем некоторые из них являются так называемыми безусловно запрещенными предметами. Понятие последних было известно еще дореволюционному российскому уголовному праву. Н.С. Таганцев подразумевал под ними предметы, "имение которых запрещено для всех и всегда". К таковым можно отнести, например, контрафактную продукцию, поддельные деньги и т.п. В связи с этим возникает вопрос: могут ли такие предметы находиться в собственности государства? Думается, что нет. Такие материальные объекты должны в любом случае уничтожаться. Следовательно, неверно говорить об их обращении в собственность государства.

Не совсем точным видится нам использование в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ формулировки "полученных в результате совершения преступлений". Заметим, что среди прочих преступлений п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ называет контрабанду. Однако можно ли говорить о том, что предмет контрабанды получен в результате совершения этого преступления? Напротив, в большинстве случаев незаконно перемещаемые предметы принадлежат виновным на законных основаниях.

Продолжая рассмотрение использования терминологии в новом Законе, следует отметить еще одно обстоятельство: в УК введены понятия, несвойственные уголовному праву в целом или, по крайней мере, его Общей части.

Так, наряду с понятиями "орудия" и "средства" в ст. 104.1 УК РФ упоминается термин "оборудование", не встречающийся в иных нормах Общей части УК. На наш взгляд, его введение в уголовный закон неоправданно, поскольку любое оборудование, использованное при совершении преступления, выступает либо в качестве орудия, либо в качестве средства, а потому дополнительное упоминание о нем излишне.

Кроме того, законодателем в Общую часть УК РФ введены термины "обвиняемый" и "осужденный" (п. "г" ч. 1 ст. 104.1, ч. 3 ст. 104.1 УК РФ), которые также несвойственны материальному праву и, по сути, описывают соответствующие процессуальные фигуры. Для уголовного права традиционным является понятие "виновный". Однако проблема заключается не только в нарушении сложившихся традиций при формулировании норм уголовного закона. Такое "жонглирование" терминами влечет за собой двусмысленность соответствующих положений и сложность их применения на практике. Так, согласно ч. 3 ст. 104.1 УК РФ имущество, указанное в частях первой и второй настоящей статьи, переданное осужденным другому лицу (организации), подлежит конфискации, если лицо, принявшее имущество, знало или должно было знать, что оно получено в результате преступных действий. В то же время в соответствии с ч. 2 ст. 47 УПК РФ осужденным признается лицо, в отношении которого вынесен обвинительный приговор. Из взаимосвязи указанных норм можно сделать вывод, что конфискации подлежит имущество, переданное третьему лицу только после вынесения приговора. Видимо, данное толкование не соответствует действительной воле законодателя, однако недостатки формулировок делают его возможным.

Также полагаем, что законодатель в п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ описал не все преступления, предметы которых должны бы подлежать изъятию. Логичным, на наш взгляд, представляется включение в указанный перечень и некоторых иных составов, например ч. 2 ст. 141, ст. 141.1 УК РФ. В названных составах фигурирует имущество, используемое для подкупа или незаконно передаваемое субъектам избирательной кампании. Думается, не следует возвращать указанные ценности виновным после того, как они были использованы ими для совершения преступления.

Следует отметить и имеющуюся несогласованность материального и процессуального законодательства в рассматриваемой части. Например, действующая редакция уголовного закона содержит указание на конфискацию средств преступления. Однако в уголовно-процессуальном законодательстве последние специально не оговорены, как это имело место и до внесения изменений. Содержание ч. 1 ст. 81 УПК РФ позволяет прийти к выводу о том, что законодателем они отнесены к иным предметам, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела. Соответственно в отношении указанных вещественных доказательств в зависимости от их разновидности должны приниматься меры, предусмотренные п. 2, 3, 6 ч. 3 ст. 81 УПК РФ. В результате налицо следующая коллизия: п. "г" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ указывает на необходимость конфискации средств преступления, принадлежащих обвиняемому, в то время как из содержания п. 6 ч. 3 ст. 81 УПК РФ следует, что средства преступления подлежат возврату обвиняемому в случае, если он является их законным владельцем.

Не меньше вопросов вызывает законодательное решение относительно круга обстоятельств, входящих в предмет доказывания. Так, согласно п. 8 ч. 1 ст. 73 УПК РФ подлежат доказыванию обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со ст. 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации). Более детальное рассмотрение приведенной формулировки позволяет сделать выводы о том, что законодатель упустил из внимания как минимум два обстоятельства.

Во-первых, в названной норме не упоминаются средства преступления. Вместе с тем не вызывает сомнения то обстоятельство, что использование определенных предметов в качестве средств преступления должно быть доказано, равно как и использование чего-либо в качестве орудия.

Во-вторых, в п. 8 ч. 1 ст. 73 УПК РФ ничего не говорится о необходимости доказывания того обстоятельства, что имущество, названное в п. "б" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, является результатом "преобразования" материальных ценностей, полученных в результате совершения преступления или доходов от этого имущества. Думается, для того чтобы изъять такое имущество, нужно все же доказать указанную связь.

То же самое можно сказать и в отношении п. 10.1 ч. 1 ст. 299, п. 4.1 ст. 307 УПК РФ: законодатель "забыл" упомянуть в соответствующих нормах о средствах преступления и имуществе, указанном в п. "б" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ.

Аналогичный пробел содержится и в ч. 3 ст. 115 УПК РФ. Более того, без изменений в данной норме осталась формулировка "получено в результате преступных действий", хотя в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ уже используется формулировка "полученных в результате совершения преступлений". Последняя в данном смысле представляется более верной, поскольку учитывает те случаи, когда имущество получено путем бездействия, например в результате незаконного удержания. Соответственно ч. 3 ст. 115 УПК РФ такие случаи не охватывает. Хотя УК тоже не избежал названного недостатка: в ч. 3 ст. 104.1 также говорится об имуществе, полученном в результате преступных действий. Налицо очередной изъян в законодательном регулировании.

Подводя итог сказанному, следует отметить, что для эффективного применения конфискации законодателю необходимо продолжить работу в этом направлении. Как минимум следует устранить указанные недостатки и противоречия, а также восполнить существующие пробелы.

Висков Н.В.